Александр Привалов: «Мы не за деньги – за идею бились»

Вот уж не думал — не гадал, что журналистская судьба сведёт меня с легендой отечественного биатлона Александром Приваловым. И не где-нибудь, а на юбилейной Уватской гонке. Мы встретились утром в уютном номере тобольской гостиницы «Славянская». Александр Васильевич пребывал в прекрасном настроении. Ещё бы, накануне ему, впервые гостившему в нашей области, организовали рыбалку «у чёрта на куличках» в компании с главным тренером биатлонной сборной страны Валерием Польховским и наставником наших биатлонных звёзд Леонидом Гурьевым. По приезде за ужином только и разговоров было, что о красотах здешней природы да о гостеприимстве сибиряков. Видимо, вдохновлённый всем этим, Привалов, как завзятый оперный певец, выдал нам романс «Гори, гори, моя звезда…». Там, за ужином, мы и договорились с ним о встрече тет-а-тет, на которой я учинил почётному гостю «допрос с пристрастием».

Текст: Сергей Пахотин.

Фото: из личного архива и открытых источников

     — Александр Васильевич, в историю отечественного спорта вы вошли как человек, завоевавший для нашей державы первую олимпийскую медаль в биатлоне. Давайте вспомним, как это было…

— Для начала напомню, что, как олимпийский вид, биатлон

дебютировал в 1960 году на YIII зимних Олимпийских играх в Скво-Вэлли. К ним мы готовились в Бакуриани на высоте 1600 м (почти как в Скво-Вэлли). Как раз в том олимпийском году я выиграл звание чемпиона СССР. Соперники тогда были как на подбор – Меланин, Соколов, Пшеницын, Губин, Ваньков, Мещеряков, Павловский, Кожин… Помню, перед контрольной тренировкой доктор Григорьева «обрадовала» — ты, мол, Привалов, на Олимпийские игры не поедешь – давление у тебя высокое. Но после того, как я этот старт выиграл, она поудивлялась и решение своё изменила.

Приехали мы в Скво-Вэлли – все так интересно, необычно… Познакомился я там с фигуристкой Барбарой Броуз, которая заняла на Олимпиаде третье место. Потом шутил: надо было познакомиться с Карой Хейс, может тоже, как и она, завоевал бы «золото», а не «бронзу».

     — Золотая медаль тогда, по-моему, шведу досталась?

— Да. Клас Лестандер скоростью не блистал, зато ни разу не промахнулся на огневых рубежах: 20 попаданий из 20-ти!

     — А у вас была возможность выиграть этот турнир?

— Я должен был выиграть. В Скво-Вэлли чувствовал себя так здорово, как никогда в жизни. И лыжня мне понравилась – такая широкая, плотная… На первых трёх огневых рубежах стрельба велась из положения лёжа. И на каждом перед тем, как лечь, я снимал лыжи. На это, конечно, уходило время, но так я чувствовал себя увереннее. Кстати, кроме меня никто этого не делал. И я на всех «лёжках» отстрелялся без промаха (те мишени до сих пор храню). На последний огневой рубеж пришёл с большим отрывом от соперников. Принял стойку. Слышу, мне кричат: «Саша, давай! Спасай Россию! Вся надежда на тебя!». Естественно, мне хотелось оправдать ожидания. Долго не мог начать стрельбу, а потом… Короче говоря, надёргал – дальше некуда – три промаха!!! Может, повлияло ещё и то, что швед был левша, и когда он прибежал на огневой рубеж, мы с ним стояли лоб в лоб. Эх, промахнись я тогда не три, а два раза, стал бы олимпийским чемпионом.

     — Вас на финише начальство, конечно, пожурило?

— Знаете, в то время у нас спорт в стране возглавлял Николай Николаевич Романов, душа-человек был. Он на финише кинулся ко мне – обнимает, поздравляет… Но у меня всё равно настроение не то – упустил олимпийское «золото».

На следующую Олимпиаду (она проходила в 1964 году в Инсбруке) я отправился в роли лидера и капитана биатлонной сборной. Ещё за три дня до старта чувствовал себя отлично. А потом провёл ту злополучную послеобеденную тренировку, после которой ни рукой, ни ногой шевельнуть не мог. Погода была тяжёлая, и я, собственно, не собирался терзать себя на дистанции, но чёрт меня дёрнул – завёлся. Пришёл на базу – думаю, ничего, ночь отосплюсь, всё пройдёт. На следующий день лучше не стало. Я к главному тренеру Поликанину: «Евгений Иванович, не могу…». Он: «Пойди домой, отдохни». В день старта – то же дурацкое состояние. Предлагаю главному поставить кого-нибудь вместо меня на «двадцатку», а он – пробеги как сможешь. Пробежал как смог. На финише мне говорят – у тебя «бронза». Как я был счастлив! А через несколько минут объявляют, что у меня второй, после Володи Меланина, результат. Оказалось, на последней моей мишени нашли сдвоенную пробоину. Таким образом, Меланин стал олимпийским чемпионом, а я завоевал серебряную медаль. Это был, конечно, большой успех советского биатлона.

Кстати, стопроцентную возможность стать бронзовым призёром имел Валя Пшеницын, но… На последнем спуске он упал и обронил патроны. В горячке этого не заметил, вскочил и – быстрей навёрстывать упущенное. А на огневом рубеже хватился – патронов нет. Стал просить у иностранцев «лишние» — никто на просьбу не откликнулся.

     — А частенько с нашими биатлонистами подобные курьёзы случались?

— Не без этого. Помню, на чемпионате мира в 1965 году (он проходил в Норвегии) мы впервые бежали эстафету: Валя Пшеницын на первом этапе, я на втором, Володя Меланин на третьем и на последнем – Коля Пузанов. Бежали мы тогда здорово. Сейчас этого нет, а тогда среди всех участников эстафетной гонки определялись лучшие – что-то вроде рейтингового списка получалось. Так вот, у меня тогда был абсолютно лучший результат, секунду мне уступил Володя Меланин, Пшеницын тоже прилично пробежал. Словом, после трёх этапов мы уверенно лидировали. И это лидерство вплоть до последнего огневого рубежа сохранял Пузанов. Но потом случилось невероятное: на «стойке» Колю будто заколдовали – целится, целится и никак не может сделать выстрел. В конце концов, выйдя из оцепенения, он отстрелялся. Нахватал, по-моему, круга три штрафных (тогда круг был не 100, а 300 метров), и мы заняли только третье место.

     — Александр Васильевич, насколько мне известно, до прихода в биатлон вы слыли преуспевающим лыжником. Может, и лыжные гонки были не первым вашим спортивным увлечением?      

      — Нет, любовь к лыжам – с детства. А оно проходило у меня в тяжкое военное и послевоенное время (я родился в 1933 году в Подмосковье, под Солнечногорском). Сначала лыжи сами делали, из бочек. А потом появились привозные «деревяшки». Выигрывал на них школьные соревнования. Когда приехал в 50-м в Москву получать профессию при мясокомбинате, сразу стал ходить в лыжную секцию и скоро выполнил первый разряд. В 52-м призвали в армию. Служил по спецнабору в Калинине – был старшим писарем стрелковой части. Тренировался, выступал… Участвовал даже в соревнованиях по троеборью (стрельба из пистолета, плавание и бег). Первый успех в лыжных гонках пришёл в 1957 году – я стал чемпионом Москвы на 30-километровой дистанции. А в то время первенство столицы было равносильно первенству Союза, потому как там в основном жили все великие лыжники – и Колчины, и Федя Терентьев, и Женя Рудаковский… За эту победу мне присвоили звание мастера спорта.

     — Вы тогда были «динамовцем»?

— Нет. Я состоял в «Пищевике», было такое спортобщество. А после победы на первенстве Москвы перешёл в «Динамо» к Василию Павловичу Смирнову. Это был тоже великий лыжник. Он-то в 58-м году и втянул нас в биатлон, который только-только начал развиваться. Потренировались немного в Мытищах и поехали на первенство ЦС «Динамо». В фаворитах значились ребята, приехавшие с первого чемпионата мира – тот же Дима Соколов из Кургана. Но выиграл тогда свердловчанин Коля Павловский, который, как и я, ставший вторым, не участвовал в чемпионате мира. После этих соревнований меня включили в сборную СССР. А в феврале 59-го я впервые выехал за границу – на чемпионат мира в Италию.

Что интересно… Одели нас в полушубки, какие раньше носили председатели передовых колхозов. Прилетели мы в Италию, а там жара. А мне ещё и «повезло»: во-первых, у «трёхлинейки» (тогда из них стреляли) «дерево» повело, замучился пристреливать, а во-вторых, достался пятый стартовый номер. Оно бы, конечно, ничего, но ночью прошёл дождь, снег пропитался влагой, разбух. Бежать пришлось, проваливаясь по колено. И всё-таки занял одиннадцатое место. Тогда у нас прекрасно выступил Володя Меланин (его, к сожалению, уже нет в живых) – выиграл гонку на 20 км. Сам он был из Кирова, здорово бегал на лыжах, но не всегда удачно стрелял. А там всё сложилось лучше некуда. На награждение прибыл тогдашний посол СССР в Италии Козырев. Меня тогда удивило, что из-за него церемония задержалась минут на тридцать. Мне казалось, что в таких ситуациях необходима пунктуальность. Было как-то даже неудобно слышать – «русские опаздывают». Видимо, у нас было так принято – заставлять себя ждать. Мы, мол, победители, без нас не начнут.

     — По-моему, раньше биатлонисты тренировались вместе с лыжниками…

— Совершенно верно. До 1966 года постоянно тренировались вместе с гонщиками. А у нас в «Динамо» тогда были такие великие лыжники как Паша и Алефтина Колчины, Слава Веденин.

     — А что произошло в 1966 году?

— Тогда я закончил ГЦОЛИФК, и мне предложили возглавить сборную Союза по биатлону. Было, конечно, лестно, но я попросил время подумать. Всё-таки мне было тогда 33 года, я был ещё в силе и мог неплохо выступать. Это – с одной стороны. А с другой… Было обидно за нас, биатлонистов, — мы вечно, как привязанные: куда гонщики, туда и мы. В общем, три дня думал. А потом явился к Михаилу Михайловичу Балашову (он возглавлял в Госкомитете управление зимних видов спорта) — «Я согласен, но при условии, что нам дадут самостоятельность». И мы её в том же 1966 году получили. Первое, чем я занялся – омоложением команды. И первый, кого я пригласил в сборную, был Александр Тихонов.

     — А вот об этом, пожалуйста, поподробнее…

— У нас тогда начались сборы в Отепя (Эстония). Там же тренировались и лыжники. И вот как-то на глаза мне попадается Саша Тихонов, идёт – прихрамывает. Оказалось, накануне в футбол играл, ну, его там и «подковали». Слушай, говорю, идём постреляем. Дал ему свою винтовку и повёл на стрельбище. Он настрелялся от души. Из выполненных им серий отобрал лучшую и без предисловий – «Биатлоном хочешь заняться?». Он, не раздумывая: «Конечно!». Мне оставалось только убедить лыжное руководство разрешить Тихонову перейти на биатлон. Это было не так просто, потому как гонщик он был приличный – победитель Всесоюзной спартакиады среди юниоров. Но маневр удался, и в июле 1966-го я Сашу взял в команду. А зимой следующего года он уже дебютировал на чемпионате мира в Германии – выступал и в гонке, и в эстафете. Погода, помню, была ужасная – снег, ветер сумасшедший. Гонку от нас бежали четверо. Двоим дали задание – все внимание на стрельбу, а Тихонову и Сафину – бежать быстрее, а стрелять – как получится. В итоге гонку выиграл Виктор Маматов, став моим первым чемпионом мира. Он, как и Тихонов, из Новосибирска.

Потом была эстафета. На первый этап поставил Тихонова, он здорово его прошёл. Два следующих этапа также завершили лидерами. А на последнем бежал наш новоиспеченный чемпион Витя Маматов. И с ним произошло то же самое, что с Колей Пузановым на чемпионате мира в Норвегии в 65-м году: встал на последнем огневом рубеже – и всё… В конце концов, вышел из оцепенения, отстрелялся, отхватив штрафной круг. И норвежцы нас обошли. Но зато потом мы все эстафеты выигрывали – и на мировых чемпионатах, и на Олимпийских играх.

Хотя и не обходилось без нервотрёпок. Да взять хотя бы 72-й год – Олимпиада в Саппоро. На первом этапе Тихонов ломает лыжу и приходит последним. Казалось бы, всё, прощай, «золото»! Но на втором этапе ленинградец Ренат Сафин совершил настоящий подвиг: вывел нашу команду с последнего на первое место. Такую скорострельность в сочетании с точностью никто до него в мире не демонстрировал. На последнем этапе бежал, естественно, Маматов. На сей раз он стрелял уверенно. Наша победа на той Олимпиаде стала настоящей сенсацией.

     — Александр Васильевич, мне в своё время наша олимпийская чемпионка 1994 года Луиза Носкова рассказывала, что женскую сборную в Лиллехаммер готовили вы…

— Да, да. До этого я всё время с мужчинами работал. А тут мне женщин дали, съязвив: «Как раз для твоего мягкого характера». Стал работать с женской командой, в которой тогда были Анфиса Резцова, Надя Таланова, Луиза Носкова, Наташа Снытина, Люба Белякова… Очень жаль было Галю Куклеву, которая тогда ещё за Башкирию выступала. Бегала она здорово, но не всегда уверенно стреляла. Хотелось мне её тогда на Олимпиаду взять, но эта дурацкая система набора очков… Сию арифметику тренеры вели скрупулёзно. В общем, не получилось у меня, к сожалению, взять Куклеву.

     — Помнится, в Лиллехаммере наши женщины поначалу огорчили…

— Не то слово. Начало положила Надя Таланова. За пять дней до олимпийского старта она выиграла так называемые контрольные соревнования. Подошло время основных – я её ставлю на 15 км. Она: «Васильич, ты меня на «пятнашку» не ставь, лучше на спринт». Я чувствую, Надежда настроилась выигрывать обе дистанции (а там уже премиальные были неплохие). В итоге и 15 км плохо пробежала, и спринт. Короче, индивидуальную программу мы продули. Последней надеждой оставалась эстафета. А в этом виде очень сильны были немки. Стали думать.

На первый этап мы всё время Любу Белякову наигрывали – она быстро стреляла. Но Люба могла на огневом рубеже ошибиться, а быстроходностью она не отличалась. Словом, ситуация складывалась так: либо грудь в крестах, либо голова в кустах. И мы рискнули – вместо Беляковой поставили Таланову, которая в тот год ни разу первый этап не бегала. И риск оправдался. Три этапа выиграли с большим отрывом, все девочки бежали здорово: и Надя, и Наташа Снытина, и Луиза. На последнем – Анфиса Резцова. Я её на подступах к огневому рубежу встречаю и кричу: «Анфиса, стреляй быстрее!». Я же знал, что она, если даже промахнётся, скоростью своё возьмет и вперед никого не пропустит. А Анфиса приходит на огневой рубеж и, на удивление, разбивает все мишени и увеличивает отрыв от соперниц.

     — Чем сейчас занята наша первая олимпийская чемпионка?

— Резцова живёт в Химках. У неё свой магазинчик. В Подмосковье проводятся гонки на её призы. В истории мирового биатлона она останется как спортсменка, выигравшая, несмотря на три штрафных круга, олимпийскую гонку 1992 года.

     — Александр Васильевич, вас Родина отмечала за олимпийские успехи?

— В основном правительственными наградами. У меня орден Трудового Красного Знамени, орден Дружбы народов, два ордена «Знак почёта», штук пять медалей. Мы ведь не за деньги – за идею бились. Нас постоянно перед Олимпийскими играми возили или в Брест, или в Кремль. Конечно, это в какой-то степени заряжало. Но премиальные были бы не лишними.

     — Вы сейчас на заслуженном отдыхе?

— В настоящее время я являюсь главным тренером Москвы по биатлону. Здоровьем меня Бог не обидел, так что вполне мог бы ещё и поработать на державу. Но федерация считает, хватит, своё отработал. Что ж, ей видней.